Как можно трезвиться не по воле Божией, или Трезвенник без трезвости
Вести трезвую жизнь гораздо труднее, чем ее начинать. Почему? Потому что явные грехи оставлены, а глубокое поражение скрытыми греховными недугами осталось, и теперь «образ покаяния заметно усложняется, утончается… грехи прощены, но страсти еще живы; дела греховные не творим, но склонность к ним, жажда их — живы, и все это требует еще многих трудов покаяния… Наоборот, хочется человеку сразу же получить полный покой, внутренний комфорт, чувство духовной удовлетворенности самим собой, чувство своей значимости и избранности…» [1]. А наименование христианина и трезвенника вовсе не гарантирует чистоту намерений и чувств. Нужно помнить, что любое доброделание, творимое нами, обретает ценность в очах Божиих не само по себе, а в соответствии с нашим намерением, сердечным расположением. Опыт же показывает, что, по видимости воздерживаясь от вина, трезвенники могут трезвиться или, вернее, не-трезвиться с разными небогоугодными расположениями, о которых и пойдет речь.
1. Гнушение вином. Бывает так, что, намучившись от пьянства, сам пьяница или его родственники дают обет трезвости и все негодование свое обращают на водку, на вино. Клянут его так и этак. В алкоголе видят причину своей искореженной жизни: не было бы вина – не было бы пьянства. Такие трезвенники отождествляют грех с вином. Но лучше обратить негодование на самого себя, на свои грехи, а не на вино? Почему? Потому что вино не является грехом само по себе. Потому что понятие «грех» приложимо только к свободной разумной личности, т. е. к человеку или ангелу (сатане). Понятие «грех» не приложимо к прочим созданиям Божиим, не наделенным свободой и разумом. Оно не приложимо к веществу, в нашем случае к вину. Вино само по себе не греховно, как не греховны сами по себе наркотики, как не греховен сам по себе табак, как не греховны сами по себе супружеские отношения и т. д. Апостол Павел говорит: «Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого, только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто» (Рим. 14. 14). Грех появился в мире не от вещества (плода дерева познания добра и зла), а от непослушания праотцов воле Божией. И гнездится грех не в веществе (каким бы оно ни было), а в сердце человека: «Ибо из сердца человека исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления: это оскверняет человека…» (Мф. 15. 19,20). Так и в пьянстве виновато не вино, а сам человек, сердце которого наполнено безверием, отсут-ствием страха Божия, нечестием, невоздержанием, распущенностью, расслаблением душевных сил и т. п. Хотя вино и не греховно, но крайне опасно, чрез него легко можно впасть во многие грехи. Не зря Св. Писание сравнивает его со змеем (Притч. 23. 32). Зная это да еще свою немощь, лучше совсем от него отказаться. Но богоугодный отказ произрастает из намерения воздержания, а не из гнушения, ибо «гнушающийся, хуля, клевещет на создание, забыв что все творение Божие «хорошо весьма» (Быт. 1. 31). Таковой да будет извержен как сожженный в совести своей и бывающий виною соблазна многим» (51 и 53 правила св. апостолов).
2. Трезвость, как цель. Часто случается так, что желающий освободиться от пьянства рассматривает свое отрезвление как главную цель. И когда она достигнута, с облегчением вздыхают родные и друзья бывшего пропойцы. Теперешнее трезвое состояние на контрасте с прежним пьянством воспринимается прямо как райская благодать! Куда желать большего? Очень хорошо иллюстрирует это ответ женщины на вопрос психолога в прямом радиоэфире (разговор шел о пьянице-муже). Психолог спросил: что она ждет от жизни, что она хочет? После короткой паузы женщина ответила. Она не сказала, что хочет денег, здоровья, любви, счастья и прочего, к чему обычно стремятся люди. Она сказала: только бы он не пил. Для нее в этом «не пил» заключено все. Только бы «не пил», а остальное приложится. Конечно, прекрасно, когда страждущий от пьянства устремляется к трезвости. Но это благое стремление может иметь изъян, который, будучи на виду, осознается не сразу. Какой? Изъян в том и состоит, что трезвость является конечной целью, достигнув которой, трезвенник останавливается. А «остановиться на пути добродетели для отдыха не значит набираться новыми силами, а растрачивать приобретенное и расслабляться; а это то же, что возвращаться вспять или что разорять с трудом устроенное» [2]. Это значит, что трезвенник, почитая себя достигшим цели, успокаивается, останавливается и перестает со вниманием рассматривать свое сердце и замечать в нем греховные наклонности. Пьянство – далеко не единственный грех, нуждающийся в искоренении. «В глубине нашего сердца пребывают иной раз такие тонкие и такие скрытые страстности, что мы совсем и не знаем, что это страсти. Как же можно допускать такую в себе дерзость, чтоб думать, будто мы совсем уже очистились от страстей? Даже пророк Давид не мог узреть этого в себе, почему всегда молил Бога: ”От тайных моих очисти меня” (Пс. 18. 13)… Мы в себе только тогда сознаем страсти, когда они действуют; как же скоро они притихнут, нам думается, что мы уже достигли бесстрастия» [3]. Так остановившийся трезвенник обманывается и, оставив явный порок – пьянство, не может в должной степени усматривать и исправлять неявные, скрытые пороки. Такой трезвенник неизбежно приходит к тому, что воспринимает трезвость как добродетель. Впрочем, есть и такие, которые не вникают в такие подробности. Не пью – и слава Богу. А большее их и не интересует – цель-то достигнута.
3. Трезвость как добродетель. Казалось бы, никто не будет возражать против утверждения, что трезвость (в смысле полного воздержания от вина) – добродетель. Да еще немалая. Но, как ни странно, это не так. Воздержание от вина – еще не добродетель, а только отсутствие порока. В чем же тогда состоит добродетель, в чем же тогда совершенство? Апостол Павел «совершенство полагает в том, чтобы непрестанно стремиться и стремиться вперед, не озираясь вспять и не думая, что уже достигли искомого; почему и самого себя называет несовершенным и еще не достигшим того, к чему стремится (Флп. 3. 12-15): ”Братия, я не почитаю себя достигшим, а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе”. И, желая показать, что в этом одном и состоит наше совершенство, прибавляет: ”Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить”, – как бы так: то и совершенство, чтобы не думать, что мы достигли совершенства; то и есть быть в состоянии добродетельном, чтоб не стоять, а все непрестанно стремиться к добродетели…» [4]. «Самое совершенное и великое дело, которого только может желать и достигнуть человек, есть сближение с Богом и пребывание в единении с Ним» [5]. Вот самое главное. А все благочестивые подвиги: пост, молитвословие, бдение, коленопреклонения, выстаивание церковных служб, паломничества к святыням, добровольные обеты воздержания от мяса и вина, и проч., раздача милостыни – все это лишь средства и способы к достижению цели: совершенства, исполненного добродетелями. Как бы ни были важны средства, цель неизмеримо важнее. Опасность отношения к трезвости как к добродетели состоит в том, что средство смешивается с целью, средство само становится целью. Результат может быть самый плачевный. Если трезвенники в воздержании от вина «полагают всю основу своей жизни и своего упования… оставляют сердце свое в собственных волениях и в волениях диавола, который… не мешает им не только с радостью подвизаться в этих телесных подвигах, но и расширять и умножать их», то, «испытывая при этом некоторые духовные движения и утешения, делатели сии начинают думать о себе, что возвысились уже до чинов ангельских, и чувствуют в себе присутствие Бога… Помышляя о внешних своих делах благочестия, что они хороши у них, они думают, что достигли совершенства и начинают осуждать других. После сего нет уже возможности, чтоб кто-либо из людей обратил таковых, кроме особого Божия воздействия. Удобнее обратится на добро явный грешник, нежели скрытый, укрывающийся под покровом видимых добродетелей» [6]. Так трезвенники начинают испытывать чувство исключительности.
4. Чувство исключительности. Но какое бы мы ни стяжали преуспеяние в благочестии и добродетели – оно ничтожно в сравнении с образцом, начертанном в Евангелии. Для добродетели нет потолка: «…будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5. 48). Эти слова Церковь всегда понимала буквально. И если некоторые и считают, что они не ничто, а нечто и притом немаловажное, то потому, что «измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно» (2 Кор.10. 12). Но «кто не отвергнется себя, не погубляет души своей (Лк. 17. 33), действует по влечению чувств сердечных, от движения крови, тот непременно осуществляет свое ”я”, видит добро в своих движениях, своих действиях, оживляет собственно себя, стяжавает мало-помалу высокое о себе мнение. Таковой, думая преуспевать духовно, преуспевает лишь в лютом падении» [7]. Падению способствует и то, что иногда трезвенники воспринимают трезвость как религиозную догму.
5. Трезвость как догмат. Бывает так, что отрезвившийся и при этом еще и исцелившийся от болезни, ощутивший в себе чудесное перерождение относится к трезвости как к самому ценному не только в повседневной, но и в религиозной жизни. Трезвость рассматривается как одна из важнейших или самая главная заповедь, как непременное условие спасения. Трезвости придается прямо-таки догматический характер: не трезвенник – не спасешься. Остальные вероучительные положения имеют второстепенное значение или не имеют его вообще. Трезвость становится религией, имеющей некоторые христианские черты. Православие интерпретируется настолько свободно, что является не более чем довеском к трезвому образу жизни, а общество трезвости вполне успешно заменяет Церковь. И к чувству своей исключительности добавляется чувство избранности Божией не только из человеческого рода, но и христианского. Такие ревнители трезвости «допускают элементарную арифметическую ошибку: часть считают больше, чем целое» [8]. Один из кирпичиков здания добродетельной жизни воспринимается как все здание. Одно из многих средств к стяжанию добродетелей выпячивается настолько, что становится религией, нередко граничащей с богохульством. Это дом, построенный на песке суемудрия и своеволия, и падение его будет великое (Мф. 7. 27).
Итак, дорогие братья и сестры, пускаясь в плавание по морю жизни в трезвой ладье, зная о «не-трезвых», небогоугодных намерениях, лишающих трезвенника тревости, «прежде всего да испытуем, откуда дует ветер, чтобы не распустить нам парусов в противную сторону» [9]. «Отрезвитесь, как должно, и не грешите» (1 Кор. 15. 34). Нельзя и недооценивать трезвость, и придавать ей необъятное значение: «Истина чужда всех преувеличений и умалений: она всему дает подобающую меру и подобающее место» [10].
Ссылки
[1] Архимандрит Лазарь. О тайных недугах души. М., 1995. С. 4,5.
[2] Никодим Святогорец. Невидимая брань. М., 1892. С .149.
[3] Там же, с. 170
[4] Там же, с. 169,170.
[5] Там же, с. 12
[6] Там же, с. 13-15.
[7] Свт. Игнатий Брянчанинов. Соч. Т. 7. М., 1993. С. 38.
[8] Диакон Андрей Кураев. Все ли равно, как верить? Клин, 1994. С. 107.
[9] Прп. Иоанн Лествичник. Лествица. М., 1994. С. 208.
[10] Свт. Игнатий Брянчанинов. Соч. Т. 4. М., 1993. С. 416.
